Гудрун Мебс

БАБУШКА И ФРИДЕР — ДРУЗЬЯ НАВЕК!

Перевод с немецкого
Веры Комаровой

Иллюстрации
Ротраут Сузанны Бернер

МОСКВА • CAMOKAT

ИНФОРМАЦИЯ ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА

Литературно-художественное электронное издание

Серия «Лучшая новая книжка»

Для чтения взрослыми детям

В соответствии с Федеральным законом № 436 от 29 декабря 2010 года маркируется знаком

Но­вые ис­то­рии от Гуд­рун Мебс про озор­ни­ка Фри­де­ра и его тер­пе­ли­вую ба­буш­ку. Что бы ни за­ду­мал не­по­се­да Фри­дер — об­ма­зать сте­ны сво­ей ком­на­ты ма­ли­но­вым ва­ре­ньем, уни­что­жить уро­жай на лю­би­мых ба­буш­ки­ных гряд­ках или вы­ле­пить из гру­ды му­со­ра «снеж­ную бабу», он зна­ет, что ба­буш­ка, пусть и по­жу­рит его, но все­гда пой­мет. Ведь ба­буш­ка и Фри­дер — дру­зья на­век!

Любое использование текста и иллюстраций разрешено только с письменного согласия издательства. ISBN 978-5-91759-349-4

Original title: Gudrun Mebs. OMA UND FRIEDER – JETZT SCHREIEN SIE WIEDER! First published 1992 by Sauerländer Verlag 2008, Bibliographisches Institut GmbH © Комарова В. В., перевод, 2012 © Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательский дом «Самокат», 2014

Крас­ная ком­на­та

— Ба­буш­ка! — кри­чит Фри­дер и дёр­га­ет её за юбку. — Ба­буш­ка, моя ком­на­та та­кая скуч­ная! Я хочу дру­гую, пря­мо сей­час!

— Да от­стань ты от меня ради бога, внук, — вор­чит ба­буш­ка и берёт сум­ку для по­ку­пок. — Ком­на­та скуч­ная, надо же та­кое при­ду­мать! У тебя за­ме­ча­тель­ная дет­ская, это са­мая луч­шая ком­на­та во всей квар­ти­ре, если хо­чешь знать.

И с эти­ми сло­ва­ми ба­буш­ка на­де­ва­ет шля­пу. Сей­час она пой­дёт за по­куп­ка­ми, а Фри­дер… Он оста­нет­ся дома.

— Сте­ны вот эти, они та­кие ску-у-у-уч­ные, — ноет Фри­дер и ска­чет во­круг ба­буш­ки. — Они си­ние, а мне боль­ше нра­вят­ся крас­ные. По­то­му что крас­ный — са­мый кра­си­вый цвет!

— Си­ние цве­точ­ки го­раз­до луч­ше, — не со­гла­ша­ет­ся ба­буш­ка и ле­гонь­ко шлёпа­ет вну­ка. — Для маль­чи­ков в са­мый раз. И точ­ка!

Ба­буш­ка под­тал­ки­ва­ет Фри­де­ра к дет­ской, к той са­мой, c си­ни­ми цве­точ­ка­ми для маль­чи­ков, и го­во­рит:

— Будь ум­ни­цей и иг­рай тихо. До­го­во­ри­лись?

Вход­ная дверь за­хлоп­ну­лась. Ба­буш­ка ушла. Фри­дер сто­ит в ко­ри­до­ре и сер­дит­ся. Си­ние цве­точ­ки для маль­чи­ков со­всем не луч­ше, они очень даже ду­рац­кие, та­ко­го ду­рац­ко­го си­не­го цве­та! А ему так хо­чет­ся, что­бы в дет­ской были крас­ные сте­ны — крас­ные, как ма­ли­но­вое ва­ре­нье.

Ма­ли­но­вое ва­ре­нье та­кое вкус­ное! Фри­дер мо­жет есть его всё вре­мя. Если бы ком­на­та была крас­ная, она на­по­ми­на­ла бы огром­ную бан­ку с ма­ли­но­вым ва­ре­ньем… Вот было бы здо­ро­во! Но ба­буш­ка не со­глас­на, она счи­та­ет, что для маль­чи­ков си­ние цве­точ­ки — луч­ше.

Фри­дер по­ка­зы­ва­ет сте­не язык. Но от это­го она точ­но не ста­нет крас­ной, она оста­нет­ся си­ней, с цве­точ­ка­ми, хоть Фри­дер и бьёт по ней сер­ди­то ку­ла­ком, при­го­ва­ри­вая:

— Цве­точ­ки ду­рац­кие, и ба­буш­ка тоже ду­рац­кая…

Обои ни­ку­да не ис­че­за­ют, а ба­буш­ка, к сча­стью, не слы­шит, что он ска­зал. Её нет.

Фри­дер са­дит­ся на пол и раз­мыш­ля­ет.

Сама по себе сте­на крас­ной не ста­нет, это ясно.

Зна­чит, нуж­но сде­лать что-то, что­бы сте­ны ста­ли, как ма­ли­но­вое ва­ре­нье. Надо рас­кра­сить их в крас­ный цвет. Но у Фри­де­ра крас­ной крас­ки нет. Он её дав­ным-дав­но уже из­рас­хо­до­вал. По­то­му что это его лю­би­мый цвет. Но у него ещё есть крас­ный ка­ран­даш, ма­лень­кий огры­зок.

Фри­дер ищет этот огры­зок и по­чти сра­зу на­хо­дит. Об­ра­до­ван­ный, он рас­кра­ши­ва­ет — очень мед­лен­но и очень тща­тель­но — ма­лень­кий си­ний цве­то­чек на обо­ях крас­ным цве­том. По­лу­ча­ет­ся за­ме­ча­тель­но! И Фри­дер бы­стро-бы­стро рас­кра­ши­ва­ет ещё один цве­ток, по­том ещё и ещё. Тут огры­зок ка­ран­да­ша ло­ма­ет­ся и де­ла­ет на обо­ях дыр­ку. Ду­рац­кий ка­ран­даш!

Фри­дер в серд­цах бро­са­ет его на пол. Он рас­кра­сил толь­ко не­сколь­ко цве­точ­ков, а их ещё мно­го-мно­го, на всех че­тырёх сте­нах. Рас­кра­ши­вать каж­дый цве­то­чек по от­дель­но­сти — это страш­но мед­лен­но. Тут нуж­на на­сто­я­щая крас­ка, ко­то­рую мож­но раз­ма­зы­вать по сте­не. То­гда дело пой­дёт го­раз­до бы­стрее.

Фри­дер сто­ит и раз­мыш­ля­ет.

И вдруг ему при­хо­дит в го­ло­ву идея!

Если пре­вра­щать ком­на­ту в бан­ку с ма­ли­но­вым ва­ре­ньем, то имен­но ма­ли­но­вое ва­ре­нье и надо взять, это же ясно! Его и надо на­ма­зать на сте­ны.

Фри­дер мчит­ся на кух­ню и при­ни­ма­ет­ся рыть­ся в ку­хон­ном шка­фу. Там мно­го-мно­го ба­нок с ва­ре­ньем: жёл­тое слад­кое пер­си­ко­вое, зелёное кис­лое кры­жов­ни­ко­вое и крас­ное ма­ли­но­вое. Ма­ли­но­вое сто­ит в са­мом по­след­нем ряду. Фри­дер осто­рож­но вы­ни­ма­ет из шка­фа бан­ки одну за дру­гой и осто­рож­но ста­вит их ряд­ком на пол. По­том он за­ле­за­ет в шкаф и берёт две бан­ки ма­ли­но­во­го ва­ре­нья. Для дет­ской на­вер­ня­ка по­тре­бу­ет­ся не мень­ше двух ба­нок. Его ком­на­та ведь са­мая боль­шая в квар­ти­ре, так ба­буш­ка ска­за­ла.

Обид­но толь­ко, что у ног нет глаз. Фри­дер вы­ле­за­ет из шка­фа за­дом на­перёд с бан­ка­ми ма­ли­но­во­го ва­ре­нья в ру­ках и за­де­ва­ет но­гой ряд ба­нок, сто­я­щих на полу. Раз­даёт­ся «дзын-н-нь», и по кух­не раз­но­сит­ся слад­кий за­пах: три бан­ки раз­би­лись.

Но Фри­дер мчит­ся в дет­скую и не­мед­ля при­сту­па­ет к делу. За­черп­нув ру­кой ва­ре­нье, он плю­ха­ет его на сте­ну. По­лу­ча­ет­ся от­лич­но! Он тут же до­бав­ля­ет ещё. Ве­ли­ко­леп­но! Те­перь всё это надо хо­ро­шень­ко раз­ма­зать. Дву­мя ру­ка­ми по­лу­ча­ет­ся бы­стро. Преж­де чем сно­ва за­лезть паль­ца­ми в бан­ку, Фри­дер обли­зы­ва­ет их. По­то­му что ва­ре­нье очень вкус­ное. Он сно­ва до­ста­ет ва­ре­нье, на этот раз обе­и­ми ру­ка­ми, по­то­му что так бы­стрее: ведь ба­нок-то две.

Вот здо­ро­во! Бро­сить ва­ре­ньем в сте­ну, раз­ма­зать, об­ли­зать паль­цы. И ещё раз. И сно­ва. Боль­шой ку­сок сте­ны уже стал крас­ным. Фри­дер си­я­ет! За­ме­ча­тель­ная идея — об­ма­зать сте­ны ма­ли­но­вым ва­ре­ньем! Вот ба­буш­ка уди­вит­ся! Но обе бан­ки уже опу­сте­ли. Фри­дер бе­жит на кух­ню, ищет, но… ма­ли­но­во­го ва­ре­нья боль­ше нет.

Есть толь­ко бан­ки с жёл­тым ва­ре­ньем, бан­ки с зелё­ным ва­ре­ньем и жёл­то-зелё­ная каша на полу — там, где бан­ки встре­ти­лись с но­га­ми Фри­де­ра.

Ой-ой-ой… Фри­дер бы­стро за­кры­ва­ет гла­за, осто­рож­но пе­ре­ша­ги­ва­ет че­рез слад­кую кашу, сно­ва от­кры­ва­ет гла­за и воз­вра­ща­ет­ся в дет­скую. Мо­жет быть, там всё-таки оста­лось ещё не­множ­ко ма­ли­но­во­го ва­ре­нья?

На по­ро­ге ком­на­ты он оста­нав­ли­ва­ет­ся и с ужа­сом смот­рит на сте­ну. Дет­ская те­перь вы­гля­дит со­вер­шен­но по-дру­го­му, она как буд­то в кро­ви! Круп­ные кап­ли ва­ре­нья сте­ка­ют на пол, как кап­ли кро­ви из ко­лен­ки Фри­де­ра, ко­гда он её по­ра­нит. Вот ужас!

Он не хо­чет жить в ком­на­те, как буд­то пол­ной кро­ви… И ба­буш­ке та­кое не по­нра­вит­ся — это уж точ­но! Всё крас­ное надо сте­реть! Фри­дер бро­са­ет­ся к сте­не и на­чи­на­ет те­реть её ру­ка­ми, а по­том — ру­баш­кой.

Ва­ре­нье не от­ти­ра­ет­ся! Оно при­кле­и­ва­ет­ся к ру­кам и к ру­баш­ке, ко­то­рая тоже ста­но­вит­ся крас­ной.

«Нуж­но по­ли­зать сте­ну, — ре­ша­ет Фри­дер, — как сле­ду­ет по­ли­зать. То­гда лю­бая грязь сле­зет!»

И при­ни­ма­ет­ся за дело — вверх по сте­не, вниз по сте­не, на­пра­во и на­ле­во.

На вкус сте­на ужас­но слад­кая. Фри­дер хра­бро ли­жет даль­ше, на лбу у него вы­сту­па­ет пот, а в жи­во­те ур­чит.

И тут в две­рях по­яв­ля­ет­ся ба­буш­ка. Она хва­та­ет­ся за го­ло­ву и кри­чит:

— Ка­кая муха тебя уку­си­ла! Это ж надо — сте­ны обли­зы­ва­ет! Про­сто гла­зам сво­им не верю!

— Верь, ба­буш­ка, — Фри­дер мрач­но ки­ва­ет и хва­та­ет­ся ру­ка­ми за жи­вот. — Ба­буш­ка, мне пло­хо.

— Я, ко­неч­но, ста­рая жен­щи­на, но не сле­пая! — го­во­рит ба­буш­ка. — Ты за­чем сте­ны из­ма­зал, ма­ляр не­счаст­ный!

Она тро­га­ет сте­ну паль­цем, обли­зы­ва­ет его и взвиз­ги­ва­ет:

— Ха! Ва­ре­нье!

— Ма­ли­но­вое, ба­буш­ка… — шеп­чет Фри­дер, и тут ему ста­но­вит­ся по-на­сто­я­ще­му пло­хо.

Ба­буш­ка боль­ше ни­че­го не го­во­рит. Она та­щит вну­ка в ван­ную ком­на­ту, под­дер­жи­ва­ет ему го­ло­ву, пока его тош­нит, а по­том са­жа­ет в ван­ну, на­пол­нен­ную чу­дес­ной тёплой во­дой.

— Ма­ли­но­во­му ва­ре­нью, — ка­ча­ет го­ло­вой ба­буш­ка, — ме­сто на сто­ле, а не на стен­ке, если хо­чешь знать!

Фри­дер ки­ва­ет и ро­ня­ет в воду не­сколь­ко сле­зи­нок.

— Что же нам те­перь де­лать? — всхли­пы­ва­ет он и цеп­ля­ет­ся за ба­буш­ку.

— Я по­смот­рю, что ты там на­тво­рил, а ты пока по­си­ди в ван­не! — от­ве­ча­ет она и ухо­дит. Из кух­ни тот­час до­но­сит­ся её крик:

— Ха! И тут тоже сви­нар­ник! Кот из дома — мыши в пляс!

— Ба­буш­ка, мне так стыд­но… — шеп­чет Фри­дер.

Ба­буш­ка воз­вра­ща­ет­ся, вы­ни­ма­ет вну­ка из ван­ны, рас­ти­ра­ет по­ло­тен­цем, при­го­ва­ри­вая: «Ну, что слу­чи­лось, то слу­чи­лось… Чего уж там…», и несёт в дет­скую. Фри­дер сра­зу за­ме­ча­ет: там ле­жат бу­маж­ные ру­ло­ны. Мно­го — пять, а мо­жет, два­дцать. Бу­маж­ные ру­ло­ны с крас­ны­ми цве­точ­ка­ми!

— Вот, это обои! — го­во­рит ба­буш­ка и под­ми­ги­ва­ет вну­ку. — Мы их на­кле­им на всё это без­об­ра­зие. Я дав­но уже со­би­ра­лась за­но­во окле­ить твою ком­на­ту. И крас­ные цве­точ­ки та­кие ми­лые! С эти­ми сло­ва­ми она чмо­ка­ет Фри­де­ра в щёку. — Эх ты, горе моё ма­ли­но­вое!

Фри­дер сму­щен­но улы­ба­ет­ся. А по­том не­множ­ко крас­не­ет и де­ла­ет­ся, как ма­ли­но­вое ва­ре­нье. Или как крас­ные цве­точ­ки на обо­ях.

А по­том ба­буш­ка и Фри­дер окле­и­ва­ли обо­я­ми дет­скую: все сте­ны, свер­ху до­ни­зу, до са­мо­го ве­че­ра. А по­том в ван­ную при­шлось идти ба­буш­ке. По­то­му что она была вся в клею. Свер­ху до­ни­зу.